В субботу, 23 февраля, отмечается день рождения покойного Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II, возглавлявшего Русскую Православную Церковь в
— Юрий Леонидович, вы знали Алексия II?
— Мы с ним были большими друзьями и остаемся ими. Алексий благословил создание Пироговского центра и строительство храма на его территории, в честь Николая Чудотворца. Третье благословение его было на создание здесь же центра грудной хирургии имени Святого Георгия, где оперируют на сердце и легких. И, наконец, он благословил меня на священство.
Патриарх очень душевно относился вообще к медицине, искренне переживал за положение дел в здравоохранении. Когда я появился в Москве — мы до этого уже с ним были знакомы — я попросил его освятить Министерство здравоохранения РФ в Рахмановском переулке. Это бывшая биржа до революции, здание с такой сомнительной репутацией, где много негативной энергетики. Сюда съезжалось много людей со своими бедами, искали спасения, да и всякие внутренние министерские интриги происходили на протяжении многих лет. Уже через три дня он приехал с большой группой священников, и они весь день освящали Минздрав.
Мы ему очень благодарны. Ведь он немец, Ридигер — но ведь его никто так не называл, только Святейший Патриарх. Он очень верно послужил России, был примером глубокой веры, высокой духовности. Весь народ отмечал его неподдельную скромность, выдержку, деликатность, мягкость, сердоболие и при этом удивительную проницательность. Всякий мог у него найти надежду и утешение.
Алексий II был истинный молитвенник за Россию. И сколько он претерпел — самые тяжелые годы перестроечные. Никогда не мелькал по телевизору, не заседал в собраниях, в президиумах никто его не видел. Но как истинный пастырь нации, появлялся только по большим бедам и великим праздникам. И говорил немногословно именно то, что нужно было сказать в данный момент. Книга о нем еще не написана, но я верю, что и для будущих поколений россиян он будет примером для подражания.
В благодарность ему мы установили этот памятник. Его мне подарил один петербургский скульптор. Он хотел остаться неизвестным — такая высокая нравственность. У нас был большой праздник, мы открыли памятник, я сказал слово о Патриархе. Вручили Пироговскую премию хирургическому патриарху Виктору Сергеевичу Савельеву, академику, бессменному главному хирургу России на протяжении 45 лет, и в связи с
— Если можно, немного о вашем священстве — это «четвертое благословение».
— Познакомились с Алексием II, когда я был начальником Военно-медицинской академии, где мы избрали его почетным доктором. И вот он приехал на вручение мантии, диплома и медали. Как помню, это было 9 июля, на Тихвинскую икону Божьей Матери. В это время он обычно каждый год ездил на свой любимый Валаам, и вот, заехал к нам на заседание ученого совета. Такое было скопление народа со всего города! Он прекрасно выступил, спокойно, ровно, убедительно. Одарил меня множеством подарков -книги, медали, мы тоже кое-что ему подарили
Потом большой фуршет, по-русски, как положено. Мы стояли с ним в голове стола. И он меня спрашивает: «А вы как, вообще, верите?» «Ну, конечно, верю. Ну, не так, чтоб, знаете, до фанатизма. Верю, почитаю». «И что, молитвы знаете, молитесь?» «Кое-что знаю, да, молюсь».
И Святейший рассказывает мне: «Я недавно беседовал с одним великим человеком, государственным деятелем». Фамилию не называет. «И его спрашиваю о том же. «Да, говорит, верю». «Молитесь?» «Молюсь». «Молитвы знаете?» «Нет, говорит, молитв не знаю. Но молюсь». «А как же вы молитесь?» «А вот так, говорит: плыву в бассейне. Один взмах руки в одну сторону — вспоминаю тех, с кем работал, кого уже нет ныне. Обратно плыву — живых вспоминаю, с кем работал и работаю, по имени-отчеству. У кого-то прошу прощения, кого-то благодарю. А вообще стараюсь с Богом общаться без посредников земных».
— Это государственный деятель сказал?
— Да. «Я, — говорит Патриарх, — был потрясен этим ответом. Какое точное видение и ощущение веры! Без посредников общаться с Богом. И вот, вы знаете, я на вас смотрю, вы деликатный человек такой, и вера в вас есть истинная. И мне думается, что вы будете священником».
Я говорю: «Как скажете. У меня есть такие помыслы». «Так вот, я вам рекомендую: развивайте свою веру и молитвенность до такой формы, чтобы общаться с Богом без посредников. Без земных, я имею в виду. Через Богородицу, через апостолов, через любимых ваших святых. Через вашего небесного покровителя».
Правда, за несколько лет до этого мне один выдающийся митрополит то же самое сказал: Иоанн (Снычев) Санкт-Петербургский и Ладожский, мы тоже были очень дружны. И на одном из ученых советов в академии он на меня долго пристально смотрел, я даже как-то смущался. А потом наклонился и говорит: «Юрий Леонидович, а вы будете священником».
Когда же всерьез встал вопрос о моем рукоположении, я уже избавился от министерского поста, был свободным человеком, уже этот центр создали. И вот я спрашиваю: «Когда, Ваше Святейшество, рукоположите меня?» Он: «Знаете, Юрий Леонидович, надо что-то закончить. Хотя бы семинарию». «Я готов, — говорю. — Я могу еще учиться». Хотя мне уже, в общем-то, 60 лет было. «Как скажете. Благословите, поступлю и буду учиться». «Нет, говорит, не в Москве. И не в вашем любимом Петербурге. И не в Киеве». «А где же?» «В Ташкент поедете».
«Как, говорю, в Ташкент! Это же так далеко». «А то, — говорит он, — вам тут такое устроят мои коллеги и все эти писаки. Вы ж персона: генерал-полковник, академик, министр. Вы знаете, что тут будет вокруг вас! Так будут издеваться... Поедете в Ташкент. Там молодая семинария, митрополит очень серьезный человек. Серьезно поучитесь, закончите, потом мы вас рукоположим».
Я говорю: «Очень хорошо. В Ташкенте я был зачат. Я там жил некоторое время, там могилы моих предков. Более того: в Ташкенте начинал свой священнический путь мой духовный кумир, архиепископ Лука, хирург Войно-Ясенецкий». Как он все это увидел проницательно! И мне все это легло на душу.
А потом, когда закончите, рукоположим, — добавил Патриарх. — Не я, и не здесь, и не в Петербурге. На Украину поедете. Ну, с вашей фамилией, где же еще рукополагаться. Нет, шучу, фамилия тут ни при чем. А все потому же: тут такое вам устроят, душу вымотают!" «Как скажете, — говорю, — так я и сделаю. Полностью принимаю вашу волю».
Где-то через неделю он мне прислал письмо, где написал все, что мне говорил. Что договорился с митрополитом Ташкентским и Среднеазиатским Владимиром. А потом, чтобы я выбрал себе архиерея на Украине и рукоположился. И еще — чтобы обязательно совмещал священническую и хирургическую, профессорскую деятельность. И ни в коем случае не бросал. Этого письма я никому до сих пор не показывал.
К сожалению, когда я закончил семинарию, Алексий уже покинул этот мир. Но он для меня живой. В моем сердце два патриарха живут: Алексий II и патриарх Тихон, который тоже для России послужил так, что трудно переоценить. Вот где была истинная любовь народа к пастырю и пастыря к народу.
Самое интересное: я потом только, когда уже приехал священником в Москву, обнаружил, что меня рукоположили почти в день рождения патриарха Алексия. 22 февраля 2007 года он меня благословлял, и 22 февраля 2009 года все это исполнилось по его завещанию. Без сомнения, это промысел Божий.
— Как вы учились?
— Два года я экстерном учился в семинарии, окончил успешно. Работал день и ночь. Очень напряженно, все-таки 60 лет. Но я чувствовал десницу Господню на своем челе.
Я был в значительной мере к тому подготовлен: еще в Петербурге о. Богдан, мой духовник, большой друг и настоятель Морского Николо-Богоявленского собора, профессор Cанкт-Петербургской духовной академии, снабдил меня учебной литературой, и я много самостоятельно занимался. Я уже много знал, но, конечно, несистематизированные были знания. А в семинарии все это было приведено в соответствующий порядок.
А вскоре после рукоположения меня во священники архиепископ Житомирский и Новоград-Волынский Гурий, у которого я рукополагался по благословению Блаженнейшего митрополита Киевского и Всея Украины, отвез меня в Ужгородскую богословскую академию, я сдал экзамены, поступил в экстернат и за полтора года закончил академию. Сразу же поступил в докторантуру и закончил ее с написанием диссертации «О жизненном пути архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого)», книгу о котором до этого писал в течение 17 лет. И мне была присвоена степень доктора богословских наук.
— Но параллельно занимались медициной?
— Конечно. Я никогда хирургию не бросал. И когда был начальником Военно-медицинской академии, у меня клиника была большая — Куприяновская, где я оперировал почти каждый день. Будучи министром, летал в Петербург в академию и оперировал в клинике полтора года.
Потом уже я понял, что здесь надолго задержался. Я ведь ехал в министры ненадолго — думал, полгодика, тогда меняли министров только так. А получилось — на пять лет. Я не бросал никогда свое святое ремесло, на каких бы высоких административных должностях не был. И Алексий мне завещал: обязательно оставаться врачом-хирургом.
— И где же вы служите священником?
— Я раньше служил в Житомире, где меня рукоположили: был клириком храма Успения Богородицы, ездил туда очень часто на свою череду. Потом стал клириком академического храма Кирилла и Мефодия в Ужгороде. Сейчас — в клире Блаженнейшего Владимира, митрополита Киевского и Всея Украины. Ну, и по благословению благочинного служу здесь у себя в храме Святителя и Чудотворца Николая при Пироговском центре. Периодически, в выходные и в церковные праздники. Хочу заметить, что среди профессоров центра уже десять человек окончили духовную семинарию или академию.
— А, кстати, что раньше было здесь, до открытия центра?
— Здесь была
Пироговский центр — это была моя юношеская мечта. Но я думал создать его в Петербурге, где Пирогов прожил основную, наиболее значимую часть жизни. А он ведь москвич, окончил МГУ и всю жизнь рвался в Москву. Но Бог его не пускал. И интриги академические его довели до такого состояния, что он в 45 лет хлопнул дверью и ушел из академии, где коллеги ему не прощали нравственного превосходства. Он уехал на Украину, под Винницей, в селе Вишня, купил имение и там весьма активно доживал свою жизнь в великих трудах врача, ученого и педагога... И вот, я хотел увековечить память Пирогова, тем более, что она в Москве не очень увековечена. Это, безусловно, святой человек, великий сын России, врач с высокой духовностью. Никто в мире пока его не повторил и, думаю, не повторит.
Я собрал по Москве персонал, отбирал очень тщательно, много подтянул своих соратников из военно-медицинской академии из Петербурга. И сейчас это такой оазис, где живет дух Пирогова и сохраняются традиции русской медицинской школы. Центр изначально создавался для простых людей, хотя мне тогда навешали собак: мол, создает под себя филиал кремлевской медицины для обслуживания VIP-персон... О министрах ведь хорошего, как правило, ничего не говорят, и это естественно.
— Но запрещенных Церковью операций здесь не делают — абортов и т.д.?
— Абортов — нет. Гадости на эту тему о нас пишут после всех этих известных недоразумений вокруг моей персоны. Еще в начале пути, на расширенном ученом совете мы приняли решение не делать абортов. Лишь по медицинским показателям случаются прерывания беременности, когда есть явная угроза жизни женщине (тяжелые заболевания, пороки сердца и пр.), а так — нет. Мне сейчас стыдно, что я тогда не поверил своим коллегам и думал, что кто-то все-таки будет делать аборты. За всем ведь не уследишь в большом хозяйстве. Но потом оказалось, что коллектив безоговорочно принял и исполнял это решение. И сегодня никто здесь этот грех на душу не возьмет. И более того, у нас ничего не сделают больному лишнего. Все стараются спасти больного от опасных ненужных процедур, операций, ненужных лекарств, а ведь этим сейчас очень много грешат медики в условиях коммерческой медицины, предлагая пациентам избыточные услуги, порой опасные для их здоровья и жизни.
— И храм здесь тоже при вас открыт по благословению Алексия?
— Благословение Патриарха было просто мистическое. Хотелось храм назвать в честь врача. Врачи наши святые известны: Пантелеймон, Косьма и Дамиан, бессребреники. Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий) и евангелист Лука, тоже врач по профессии. Я как-то сошелся сперва на Луке: люблю Евангелие от Луки, почти наизусть его знаю. Написал прошение Патриарху.
Приехал к нему — как раз была первая седмица Великого поста. Мы попили чайку, поговорили. И в конце прошу: «Ваше Святейшество, благословите, уже фундамент заложен, стены поднимаем». Он спрашивает: «А в честь кого?» «Да в честь Николая Чудотворца». Он, не читая, достает свой зеленый фломастер и пишет благословение. Уже отъезжая в машине я обнаружил, что просил о Луке, а Бог вложил мне в уста произнести — в честь Николая Чудотворца. Центр-то в честь Николая Пирогова. А его дед с бабкой назвали в честь Николая Чудотворца — он же родился перед Николаем Зимним.
