Санитар Олег Яковлев, который в обычной жизни профессиональный фотограф, рассказал «Российской газете» о своей новой работе в качестве санитара госпиталя COVID-19 Пироговского Центра.
В конце апреля Олег пришел работать в реанимационное отделение госпиталя, откликнувшись на объявление о срочных вакансиях. В интервью он рассказал о том, как привыкает к новым обязанностям. По его словам, когда становится совсем тяжело, лучше всего приободряет улучшение состояния пациентов.
В самое пекло
Зачем фотограф переквалифицировался в санитара COVID-отделения
Сейчас кто-то сходит с ума от скуки и раздражения в самоизоляции: бизнес летит, работы нет, заняться нечем. Кто-то придумывает себе временные дела — в ожидании, когда вернется прежняя жизнь. Кто-то эту жизнь активно приближает.
Например, фотограф Олег Яковлев решил временно поменять профессию, и сейчас он работает санитаром в COVID-госпитале Пироговского Центра. Да не где-нибудь, а в самом пекле — реанимационном отделении. Мы разговаривали с Олегом поздно вечером — во время четырехчасового перерыва между рабочими сменами.
Вы фотограф. Как получилось, что вы пошли волонтером в COVID-отделение? «Российская газета» писала о волонтерах-рестораторах, которые еще в марте начали отправлять бесплатные обеды в Коммунарку и другие COVID-центры. Но ваша работа — это другое, потому что это и физически трудно, и сопряжено с опасностью заразиться.
Олег Яковлев: Должен сразу сказать: я не волонтер, я работаю санитаром за деньги. Есть больницы, где можно волонтерить бесплатно. Но я себе такое позволить не могу — у меня семья, ребенок, и я должен зарабатывать и приносить в дом деньги.
Как получилось, что я стал санитаром? Я фотожурналист, работал в журнале «Форбс», РБК, потом ушел на фриланс. Понятно, что, когда наступила самоизоляция, я практически остался без работы. Но просто сидеть дома, мусолить все эти бесконечные новости и ничего не делать — это можно с ума сойти, меня это страшно бесило.
Но мне повезло: как-то в «Фейсбуке» прочитал пост заведующего отделением реанимации COVID-отделения, который написал: очень нужны руки, не хотите сидеть дома и ныть — приходите.
Ну, я и подумал: почему бы не попробовать. А тут еще выяснилось, что мой приятель, он в обычной жизни диджей, уже пошел туда и устроился санитаром. Так что я решил рискнуть за компанию. Сейчас работаем на одном этаже, только в разных концах. А вообще, нас уже трое: еще один друг — он переводчик и музыкант — тоже пришел санитаром. Сейчас вот я с вами говорю, а он на ночной смене в моем же отделении.
Так что в нашем случае все просто: мы использовали отличный повод принести реальную пользу людям и в то же время зарабатывать на жизнь.
Работа в «красной зоне», в реанимации, — это ваш выбор? Как вы оказались в самом тяжелом отделении?
Олег Яковлев: Ну, я уже сказал, что началось с поста заведующего реанимацией. Теперь он, кстати, наш начальник, крутой врач и замечательный человек, это правда. Сначала я позвонил в клинику с предложением трудоустроиться — на сайте же есть специальный телефон. Нам сказали: ок, запрос приняли, ждите звонка. Но ждать терпения не было: на следующий день прямо с утра я ножками потопал в Пироговский Центр. Дождался встречи с главной медсестрой, поговорили. А потом запустился процесс трудоустройства: с бумагами, анализами, оформлением. Вакансия была в реанимационном отделении, мне ее и предложили. Да, собственно, проситься куда-то в другое место, полегче или побезопаснее, мне и в голову не пришло. Поскольку изначально в посте говорилось — помощь нужна именно здесь.
Только не надо говорить ничего про героизм и прочее. Нет тут героизма, если честно, больше любопытства. Хотелось понять, что такое коронавирус. Как справляться с ним. Не сидеть дома и непрерывно следить за новостями, а самому увидеть, что происходит.
Как строится ваш рабочий день?
Олег Яковлев: Живу я дома, как и обычно, в клинике не остаюсь. Работаю, как большинство у нас, — сутки через двое. Рабочие сутки устроены так: разбиты на 6 кусочков по четыре часа. Четыре часа в «красной зоне», потом четыре отдыхаешь — ешь, спишь. Потом снова в «красную зону». Каждый раз — дезобработка, новый свежий защитный костюм. На все это облачение уходит минут по 15.
И одно обязательное условие у нас: все рабочие сутки — не покидать территорию клиники. Из корпуса выйти ненадолго подышать воздухом можно. Но я должен все время быть на связи.
Прямо об этом не говорилось, это мое предположение, но думаю, во время передыха мы должны оставаться под рукой, если в смене снимут кого-то из персонала с температурой — я тут же должен подхватить и пойти на замену.
Как решаются физиологические проблемы? Четыре часа не есть, не пить, не курить, не... все остальное?
Олег Яковлев: Я не курю, поэтому этой проблемы у меня нет. Что касается еды, питья и туалета, четыре часа можно потерпеть. Говорили, что можно взять памперс. Но не знаю никого у нас, кто ими бы пользовался, все же график «4 на 4» очень продуман. Конечно, перед сменой стараюсь не пить. А после, сняв костюм, сразу в туалет и сразу пить. Об этом многие говорят: в костюме очень жарко, потеешь, обезвоживаешься. Хорошо, что выходишь после смены — и уже батареи бутылок с водой приготовлены.
Кстати, у нас отличная кормежка — и в столовой, и волонтеры подкармливают — все очень вкусно. Есть комнаты отдыха — местечко полежать, поспать между сменами можно найти всегда. В целом приспособился и нормально себя чувствую.
Какие у вас обязанности? Санитар — это тяжелая, часто неприятная работа. Как удается справляться?
Олег Яковлев: Опыта ухода за тяжелобольными у меня не было. При трудоустройстве, конечно, был краткий инструктаж — что, где, как и когда в общих чертах, правила эпидбезопасности, правила противопожарной безопасности — все это было. Но главная учеба началась, конечно, уже в отделении.
В первую смену от меня было мало толку — я просто ходил за другими санитарами и смотрел, что они делают, а они объясняли, проговаривая вслух погромче — вообще, в полной защитной амуниции не так легко общаться. Вот мои примерные обязанности. Уборка: мытье полов и стен, протирание поверхностей. Уход за больными — кормление, подмывание. Сейчас меня учат делать массаж, ну не совсем массаж, я же не медик, но когда человек долго лежит, его надо не просто повернуть, подушку поправить или еще что-то, но хорошо еще растереть спину, руки — я все это стараюсь делать.
Приходится и утки выносить, разумеется, это моя прямая обязанность. Хотя часто это делают и медсестры. В этом смысле в отделении нет строгого протокола, все друг другу помогают, не прячутся за «это не мое дело, я это делать не буду».
Ну а самая любимая моя работа — навести порядок в хозяйстве: рассортировывать поступающие в отделение лекарства, разложить все по полочкам, это для меня кайф. Я «структурный» человек, люблю, чтобы все вещи на своих местах, так что мне эта работа в удовольствие.
Как вы понимаете, что нужно делать в конкретный момент? Вами кто-то руководит?
Олег Яковлев: Любому ясно — санитар внизу медицинской иерархии. Не знаю, как в других местах, но у нас очень уважительное отношение ко всем в отделении. Обратиться может любой, и врач, и медсестра: Олег, можешь помочь? Я вообще не люблю, когда приказывают, отчасти из-за этого на фриланс ушел. Здесь, в принципе, готовил себя к тому, что надо будет подчиняться требованиям. Но, оказалось, этого нет. Тут не приказывают, тут обращаются с просьбой, и если человек действительно занят, относятся с пониманием. Работа командная, я тут в полной мере понял, что это значит.
Вы общаетесь с пациентами?
Олег Яковлев: Это отдельная задача — поговорить с человеком. Тем, кому совсем плохо, не до разговоров. Остаются в сознании — уже хорошо. Но когда становится получше, общение необходимо. Человеку трудно лежать и молчать, и скучно, и страшно, наверно. Некоторые совсем пожилые пациенты в деменции — разговором возвращаю их в реальность.
У меня психологическое образование, коммуницировать я умею. Вижу, когда человеку некомфортно, подхожу, стараюсь отвлечь, расслабить.
Например, когда кормлю, говорю: вот сейчас вы поедите, а скоро моя смена закончится, я тоже пойду поем.
Люди разные: кто-то жалуется, что больно, кто-то — поднимает палец вверх, бодрится. Кто-то пишет на бумажках сообщения. Есть пациенты, которые легко идут на контакт, бывают более сложные.
Но у нас есть один проверенный сигнал: если человек просит разрешить ему пользоваться смартфоном — значит, пошел на поправку.
Главный врач одного из ковид-центров рассказывал, что во время обучения одна из медсестер, надев маску, упала в обморок: не хватало дыхания. Как организована защита медиков? Вы не боитесь заразиться?
Олег Яковлев: Важно правильно надеть и еще важнее правильно снять защитный костюм. Когда мы выходим после смены из грязной зоны в специальное помещение, нас встречают особые люди, обрызгивают с ног до головы обеззараживающим раствором. А потом помогают снять костюм, выворачивая его, как перчатку, «чистой» стороной наружу. В общем, это целая наука. Протокол строгий и мудрый. Защита крутая. Ей-богу, при такой защите трудно заразиться. Хотя было бы глупо отрицать, что риск все равно есть. Я себя чувствую защищенным, но я же знаю, видел, читал, что врачи тоже заболевают. Наверно, те, кто постарше, боятся. Мне 33 года, я здоров, поэтому я не парюсь. В принципе, я готов и переболеть. В крайнем случае ну посижу две недели на карантине, отдохну, а потом вернусь в строй.
Как ваша семья отнеслась к вашему решению пойти работать в COVID-госпиталь?
Олег Яковлев: Жена напряглась сначала, но в итоге с пониманием отнеслась. А сын, ему 8 лет, очень разумный парень. Он, например, заявляет: «Пока не снимут карантин — я не выйду из дома». В жизни семьи почти ничего и не поменялось: они остаются дома, жена, если выходит ненадолго, в маске и перчатках. Санобработка рук, поверхностей — в общем, мы и дома соблюдаем все необходимые правила.
Олег, вы фотограф и работали в журналистике. Вы фотографируете в отделении? Наверняка там есть что снимать фоторепортеру...
Олег Яковлев: Нет, я не фотографирую. Нам вообще лучше ничего не брать в «красную зону». Мы даже кольца снимаем. Внутри есть один на всех общий «грязный» айфон для связи, но я им и не пользуюсь. Все общение оставляю на перерывы между сменами. Что касается фотосъемок, если честно, у меня сейчас нет желания снимать. Во-первых, я не за этим сюда пришел, у меня конкретная работа, и мне надо ее делать. Во-вторых, картинок из клиник и так полно: вот это все, люди в скафандрах, пациенты. Трудно снять, прибежав в клинику на три часа, что-то новое.
Мне было бы интересно поснимать лица врачей. Крупным планом. Может, попозже я это и сделаю.
Но иногда, конечно, глаз цепляется за что-то интересное: один раз в зеркальном лифте — человек 20 в скафандрах — это был красивый кадр. Я тогда пожалел, что без камеры.
Наверно, я мог бы договориться о съемке. И все же совмещать — я не уверен, что это правильная идея. Сейчас я санитар, а не фотограф.
Вы думали, что в вашей жизни будет потом, после эпидемии?
Олег Яковлев: Мой трудовой договор, кстати, так и заключен — до конца эпидемии. Что дальше — я пока не знаю и особо не думаю. Да и кто знает, когда все это закончится, когда снимут карантин. Если история затянется, я не уверен, продержусь ли до конца. Пока поставил себе срок: хотя бы пару месяцев — до 29 июня, моего дня рождения. Работа ведь, прямо скажем, сильно отличается от того, что я делал раньше. Иногда так устаю — думаю, все, не справлюсь. Потом вижу — тяжелый больной пошел на поправку, а я за ним ухаживал, значит, помогал ему выздороветь. Так что, может, втянусь со временем. Пока все наши койки в реанимации заняты — мы точно нужны.
Кстати, со следующей недели к нам оформляется несколько моих друзей. Я их «рекрутировал». Это друзья-коллеги — фотограф, монтажер и современный художник. Одним словом, творческая у нас тут команда санитаров подобралась.
Комментарий
Десант богемы
Борис Теплых, завотделением анестезиологии-реанимации N 1 Пироговского Центра:
У COVID свои особенности: больные, которые к нам попадают, очень слабы. Многих мы укладываем на живот, чтобы заставить легкие дышать. Такие пациенты нуждаются в трехкратно большем внимании. Поэтому у нас большая нужда в ухаживающих. Когда началась самоизоляция, в соцсетях стоял стон, что люди остались без работы и денег. Я написал в FВ: «Приходи и заработай». Откликнулись, на удивление, люди, которых представить в роли санитара сложно: диджей, фотограф, переводчик... Прямо десант богемы. Оказались они у нас и вовремя, и к месту. Спасибо им. Интересны их наблюдения. Говорят, нет в нас цинизма и равнодушия. Вот так! Нет!
Зацепило
Самоизоляция совести
Помните этот дикий случай, когда в сопредельном государстве народ перекрыл дорогу, лишь бы не пропустить автобусы, на которых вернувшихся из Китая сограждан везли на карантин в местный санаторий? Эти люди готовы были выкинуть на обочину своих сограждан, лишь бы самим остаться подальше от непонятной инфекции. И это казалось средневековьем.
Теперь COVID не где-то там, далеко, а прямо за окном. И по непривычно беспробочной Москве то и дело носятся «скорые». Врачи спасают и будут спасать людей, зачастую рискуя здоровьем и жизнью.
А у других людей, сидящих перед телевизором в скуке на самоизоляции, иногда что-то такое щелкает в голове и они превращаются — как бы это поделикатнее выразиться? — в нелюдей.
Вот новость последних дней: жители пятиэтажек, расположенных по соседству с медцентром, сняли на видео, как медики в защитных «скафандрах» выходят на пандус приемного отделения, и написали «куда следует», дабы «прекратить это безобразие».
То, что «скорые» привозят задыхающихся людей с COVID прямиком по этому пандусу и встречающие бригады обязаны быть в СИЗах, кляузников, понятно, не интересовало. Главное — убрать всю эту заразу и опасность с глаз долой, подальше... Такая вот самоизоляция совести.
Но вот я думаю: завтра тот самый, снявший видео на телефон и написавший возмущенную жалобу «неравнодушного гражданина», возьмет и хватанет где-то вирус и попадет сюда, в этот самый центр и к тем самым врачам. И ведь будет требовать от них и повышенного внимания, и самоотдачи, и «неравнодушного отношения».
Эпидемия уравняла всех в инстинктивных проявлениях, но каждого по-своему, в соответствии с возможностями — бедные в панике хватали гречку и туалетную бумагу, а богатые — притаскивали в свои особняки скупленные наспех аппараты ИВЛ. Но эпидемия нас и разделила. Кто-то, переболев и выздоровев, идет и сдает анализ на антитела, а потом предлагает свою плазму для тяжелых больных. Кто-то, махнув рукой на летящий в тартарары ресторанный бизнес, готовит обеды и отправляет их медикам. Кто-то объявляет сбор средств, чтобы купить и привезти в больницы СИЗы — их все еще остро не хватает. Ну, а кто-то, как те обитатели соседних пятиэтажек, пишет кляузы.
Ирина Невинная
